— Лика, — на меня с отчаянием в глазах взглянули, — а ты хоть раз вела себя нормально?
— Ну, здравствуй, Лика, — сильные, немного жестокие губы прижались к моим и мне стало уже все равно где мы и кто нас может увидеть. — Так за сколько ты меня там продала? — шептал Алекс, поднимая край платья из золотого шелка, и опаляя прикосновением бедра. — Коммерсантка чертова! — выругался Алекс, подхватывая меня на руки.
Алекс вполне натурально зарычал и вдруг успокоился. Точнее не так — зрачки его расширились, дыхание стало каким-то прерывистым, а на висках что-то заблестело… Я посмотрела туда, откуда никак не мог оторвать взгляд он, и взору моему представилась родная правая грудь, не однократно встречающая любые опасности, и сейчас вывалившаяся в паутинке черного кружева из платья… Ну да, все же лучше покупать платья с лямками.
— Сам тормоз, — развила я мысль, и уже обиженно, — два месяца не видел, а еще ни разу не поцеловал! Такое ощущение, что ты даже не соскучился.
— Лика, не вынуждайте меня на крайние меры…
Я задохнулась от ярости, когда его губы накрыли то, что в принципе предназначено по идее для вскармливания детей, а второй будущий источник молока он начал ласково поглаживать рукой. Это издевательство какое-то! Я понимаю поцеловать там грудь… разок, но чтобы вот так облизывать, посасывать и причмокивать, это извращение какое-то! Его что в детстве мама недокормила?! На мое мычание опять не обратили внимания, хотя судя по тому, как громко и странно Алекс начал дышать, он сейчас вообще ничего не слышал.