— Как ты его назвала? — спросил я машинально.
— Здорово, — сказал я после паузы, и сарказм в моём голосе наливался соком, как ягода волчьего лыка.
Оскорбление — как чёрствый ломоть хлеба. Так просто его не проглотишь.
Я ушёл, неся в груди неприятное сосущее чувство.
Если бы она подняла взгляд хоть на минуту, если бы повторила свою беззвучную просьбу — кто знает, как сложилась бы дальше эта встреча на дороге.
— Разумеется, мы не позволили себе ни малейшей вольности… В отношении вашей супруги. Я был рад развлечь её, и, признаться, её живая натура и разумная игра доставили мне немалое удовольствие…