Ни Аланы, ни Танталь. Резное кресло на двоих — я только сейчас увидел, что близнецы вдвоём сидели на одном троне, — пустовало тоже. Пол был залит воском, кое-где догорали, по очереди гасли свечи.
У самой стены лежала, запрокинув голову на мокром сене, наследница Соллей Алана. Вероятно, эта синева на её лице заставила Танталь кинуться, спотыкаясь, схватить руку в поисках пульса, склониться над неподвижным страдальческим лицом…
— Как ты его назвала? — спросил я машинально.
— Здорово, — сказал я после паузы, и сарказм в моём голосе наливался соком, как ягода волчьего лыка.
Оскорбление — как чёрствый ломоть хлеба. Так просто его не проглотишь.
Я ушёл, неся в груди неприятное сосущее чувство.