Парнишка получил монету, попробовал на зуб, остался доволен, удалился, то и дело оглядываясь через плечо; я посмотрел на лоскуток неба, проглянувший через сплетение веток, плюнул и пошёл по тропинке налево.
Я почувствовал, что рука моя свободна. Рванулся, сбросил мешочек на пол, поднёс ладонь к глазам; на коже явственно проступали отпечатки чужих цепких пальцев.
Пятна на страницах. Загнутые уголки. Неужели Солли намеренно передали мне загаженный экземпляр?! Неужели они позволяли кому-то так обходиться с семейной святыней?!
— Господин… э-э-э… Никто, стало быть, не видел и не знает. Может, гости унесли, может, в щёлку провалилась… Поискали бы… мы плутовок не держим, у нас всё честно, никто из гостей не жаловался… так что извиняйте, благородный господин.
Моя собеседница молчала. Я погладил булавку, занявшую прочное место у меня на рукаве.
— Если с Аланиной головы упадёт хоть волос… — прошелестела Танталь, и надо мной нависло её бешеное, с огромными глазами лицо.