Самое время было закричать, но из глотки моей, как и следовало ожидать, не выдавилось ни звука, и я едва не умер в одиннадцатый раз — от страха, что меня не найдут.
— Вы колеблетесь? — прямо спросила Танталь, и глаза у неё были как льдинки.
Чонотакс Оро, страшный, старый, никем не остановленный…
Алана разглядывала кристаллики снежинок, запутавшиеся в ворсе шубки. Слишком внимательно, на мой взгляд, разглядывала. А ледяные узоры на стекле — ведь два дня мы прожили в гостинице — попросту пугали её.
— …а теперь не позволит, — продолжал Черно, помахивая топором. — Что до ругательств, то ты должен оценить моё благородство, я ведь не собираюсь шантажировать её жизнью Аланы… Погоди. Да погоди, Ретано, я пошутил, я всё время пытаюсь вдолбить тебе, что желаю вам всем… только добра. Но и себе добра желаю тоже, мне он нужен, этот Амулетишко, ну прямо-таки позарез…
— Да… Мы живём на тарелочке, обведённой нашим круглым горизонтом, и мы никогда не заглядывали за край. Придёт хозяин, выгребет ложкой простывшую кашу… наполнит нашу тарелку горячим супом. Или мясной подливой; у хозяина на шее будет болтаться странное украшеньице, чистого золота предмет…