— Ты уверен, что оно тебе нужно? Всемогущество?
Зачем ему Алана? Может быть, он действительно мечтает породниться с Соллями — для худородного юноши это было бы весьма почётно…
— Его все любили, — пробормотала Алана. — А потом, когда стало ясно, чей он сын… все от него отвернулись. Я была маленькая, ничего толком не понимала…
Она вздрогнула. Уставилась на меня с недоверием.
Это повторялось в сотый раз. Внутри меня раскачивался огромный маятник: я путешествовал от отчаяния, сдобренного философией, через упрямство и ярость — к расслабленной вере в собственное бессмертие. Туда-сюда. Туда-обратно…
К ночи мы пришли на хутор, и наши денежки оказали магическое действие, да такое, что я на минуту ощутил себя настоящим колдуном. Нас приняли на постой, накормили, постелили постель и разогрели воды; я дал себе слово ни о чём не думать до утра. И заснул в объятиях Аланы, довольный, почти счастливый; и проснулся среди ночи, ближе к утру, в совершенной тьме.