— Да нет же, папа, как ты мог подумать такое.
Его голос, лишённый всякого выражения, прозвучал очень серьёзно. Впервые за всё время разговора он обнажил перед Тухи нотку искренности и значительности в своём характере.
— Вот, вот именно! Так за что, за что ты меня не ненавидишь?!
Включив там свет, она увидела себя в высоком зеркале. Она увидела пурпурные синяки, которые его рот оставил на её теле. Услышала собственный глухой стон, не очень громкий. Стон был вызван не тем, что она увидела, а тем, что внезапно поняла. Она поняла, что не примет ванну. Поняла, что хочет сохранить ощущение его тела, следы его тела на своём, поняла, что именно подразумевает такое желание. Она упала на колени, сжимая край ванны. Она не могла заставить себя переползти через этот край. Её руки соскользнули, и она замерла, лёжа на полу. Плитка под ней была жёсткой и холодной. Она пролежала так до утра.
— Как ты думаешь, что ещё можно из этого выжать?
— Ты полагаешь, что я хотел бы тебя, если бы ты этого не желала?