Однако, если быть точным, биение моего сердца запускало эти печатные машины не пятьдесят шесть лет, а только тридцать один, до этого двадцать пять лет ушли на дело, пока я наконец не прибил над входом новую вывеску… Издатели обычно не меняют название газеты, но я это сделал: «Знамя» Нью-Йорка — «Знамя» Гейла Винанда. Но и тридцать один год — долгий срок, и сколько сердцу нужно сделать ударов, чтобы снова и снова запускать печатный станок, сколько этих лёгких толчков, которые никто не слышит, каждый удар падает, как последний, — не как запятая, а как точка в многоточии, длинная цепочка многоточий.