Ныне Ралстону Холкомбу было шестьдесят пять, но он прибавлял себе ещё несколько лет, чтобы почаще выслушивать комплименты знакомых о том, как он великолепно сохранился. Миссис Ралстон Холкомб было сорок два года. Она, напротив, убавляла себе значительное количество лет.
— О, это же всё чепуха. У меня нет на это времени. Дерево — это только дерево. Когда видишь на экране лес весной, уже видишь всё.
Весенним днём, полтора года спустя, Доминик направлялась на строительство здания Винанда.
— Потому что он не моет уши, — ответил Фауглер, как будто его спросил кто-то другой.
— Именно такой я и хотела быть всегда, было бы только ради чего.
— Ты же мой друг? Ты же мой единственный друг. Я… я сам-то себе не друг, но ты друг. Мой друг. Разве нет, Эллсворт?