Он направился к лифту и обрадовался, что оказался единственным пассажиром — эта тесная стальная кабинка словно принадлежала ему и никому другому, он снова обрёл её, ему её возвратили. Глубина испытанного им облегчения лишь подчёркивала силу той боли, которая наконец отступила, — боли особой, ни с чем не сравнимой.
— Не играю. И, пожалуйста, не восхищайтесь мной. Я хотела бы избежать этого.
— Брось, Гай. Сам же понимаешь, что это совсем не так.
— О чём вы говорите? — в изумлении спросила Кики.
Эллсворт Тухи присутствовал на всех заседаниях совета, но не выступал. Он сидел в углу и слушал.
— Когда ты останавливаешься перед вещью, которой восхищаешься, ты испытываешь только одно чувство — его можно выразить словом «да». Утверждение, приятие, знак сопричастности. И это «да» больше чем ответ этой одной конкретной вещи. Это всё равно что сказать «аминь» жизни, «аминь» земле, которая несёт эту вещь, той мысли, которая создала эту вещь, и себе, способному видеть её. Способность сказать «да» или «нет» лежит в основе всякого владения. Ведь это владение твоим собственным Я. Твоей душой, если хочешь. У души одно основное назначение — акт оценки. «Да» или «нет», «хочу» или «не хочу». Нельзя сказать «да», не сказав «Я». Нет утверждения без утверждающего. В этом смысле всё, на что устремлена твоя любовь, твоё.