— А ничего тут не сделаешь, чадушко, — грустно ответил священник. — Одна надежда на христианское смирение да Божье милосердие…
Поручик помедлил было, но, убедившись, что все в порядке и благородный японский господин более не собирается собственными руками обрывать свое существование, пошел следом за Самолетовым.
— Прочь! Прочь! — отчаянно завопил кто-то рядом.
А там оно остановилось вовсе, повисло над толпой совершенно неподвижно, словно нисколечко не зависело от атмосферных течений и могло само выбирать, как ему двигаться. Люди втягивали головы в плечи, горбились, кое-кто приседал на корточки — но с места никто не трогался, словно окаменели.
— Дело говорит Николай Флегонтыч… Нешто такая зараза бывает? Нешто она себя так обозначает?
— Ваше благородие, крест святой, не спали, и в рот — ни капли… Не первый раз… Колдовство, верно слово…