Со своего места поручик мог рассмотреть лица — трезвые, упрямые, решительные, ожесточенные. Никто не суетился, все стояли степенно, сжимая ружья с самым непреклонным видом. Такие костьми лягут, да не пропустят…
— А ты перекрестись, что нет у тебя черта!
— Вот так… — покривился Самолетов, убирая револьвер. — Ну что, делом займемся? Аверьян Лукич, пошли. Вразуми своих ребят, чтобы выползли из-за печек и — за дело… Да за фельдшером надо послать, а то эти дураки кровью чего доброго изойдут. Живенько!
— Да что говорят… Отвернулись — а оно вдруг именно так и обернулось…
— Не извольте беспокоиться. Хозяин с семейством затаились где-то на дворе, туземцы бессмысленные…
Позин падал, подламываясь в коленках, — так, словно стал собранной из палочек куклой. Это уже был не человек — лицо превратилось в череп, натуго обтянутый Пергаментного цвета кожей, в точности как у прошлых жертв демона, кисти рук тоже являли собою обтянутые кожей костяшки. Из правой вывалился эфес, упал, наполовину уйдя в снег.