— Кызлас, — сказал он озабоченно, — ты что, захворал?
— А если не отстанет? — сказал Самолетов глухо. — Давайте уж худшее предполагать. Если отвяжется, отлично, а нет, будем к тому готовы.
Лютая тоска накатила при мысли, что это будет последнее увиденное им в жизни — тускло-синее прохладное небо, скучные снежные равнины, фыркающие лошади, вереница кибиток и возов… Как-то не так это представлялось — да и надеялся, что это т печальный момент подступит через долгие десятилетия…
— Не из простых сволочей сволочь, прости Господи… — прогудел он, отшвыривая пригоршню окровавленного снега и черпая ладонью чистого. — Ни креста, ни молитвы не боится, храпоидол… — Он подошел к японцу и долго, с любопытством его рассматривал. Потом спросил: — Ты что же, чадо заморское, имеешь в таких делах опыт? Хватко ты как-то взялся…
— Ну, вот что, — сказал Самолетов. — Ваш мешок с находками…
— Что таить, так уж получилось… — сказал Иван Матвеич. — Запечатали, как вы изволили подметить… Ох, как надолго… Но теперь уж все прошло. Счастливый случай помог…