— Заманчивая картина, — сказал поручик насколько мог беспечно и весело. — Хотелось бы мне оказаться в том сне…
— Ну, за грядущее ваше процветание в Санкт-Петербурге! За взлет карьеры, за благополучное течение семейной жизни и за все такое прочее…
Ее щеки порозовели — она вообще очень легко краснела. Однако на сей раз обычного восхищения не было — то, что она сказала, находилось в таком созвучии с его кошмаром, что поручика охватило непонятное, но безусловно тягостное чувство, и смотрел он на молодую жену никак не восхищенно, а скорее в тягостном раздумье…
Поручик поднялся на ноги, едва не задевая макушкой крыши. Потянулся к дверце.
Собственное бессилие приводило поручика в ярость — но чем и как он мог этому наваждению помешать?!
— Господа офицеры, подтвердите, ежели что, господин есаул вошел в совершеннейшее помрачение ума от водки.