За обитыми войлоком стенками слышался скрип снега под ногами, неразборчивые спокойные голоса, всхрапывание лошадей. Судя по звукам, ничего жуткого на сей раз не произошло, все свидетельствовало о размеренном течении обычных забот…
Действительно, не походило, чтобы за ночь приключилось какое-нибудь очередное несчастье. У возков неспешно возились ямщики, Мохов о чем-то оживленно толковал с Саипом, у соседнего возка стояли профессор фон Вейде и Самолетов. Профессор, ловко держа карандаш рукой в вязаной шерстяной перчатке, что-то черкал на очередном листе: в руках у него была целая кипа, покрытая хаотичными строчками, какими-то стрелочками-кружочками, вовсе уж неразборчивыми пометами. Ну конечно, который день пытался, по его собственным словам, обобщить и систематизировать происходящее, чтобы получить ключик, — вот только непохоже, чтобы преуспел в этом умозрительном и нудном занятии… На его физиономии, узкой, морщинистой и обветренной, что-то не угадывалось следов творческого озарения и радости… Да и Самолетов воодушевленным не выглядел.
— Двенадцать лет, Гурий Фомич, как я этот тракт меряю туда и назад, — сказал Мохов, с сомнением покачивая головой. — И не было тут никаких таких гиблых мест…
— Иными словами, по выражению нашего знаменитого поэта — вот только жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе? — усмехнулся Самолетов. — Да полноте, узрим, не успев состариться. Народишко у нас привычен горы сворачивать. А хорошо бы поскорее! — он сверкнул великолепными зубами, протянул с самым серьезным видом: — Эх, и развернулась бы торговлишка… Не то что ныне, тащиться на этих наших Росинантах… — он оглянулся на длиннющий обоз. — С железной дорогою, я так прикидываю, любой товарец будет в Петербурге этак дней за десять…
— Что там за крики были? — тихонько спросила Лиза. — Снова…
Они все вместе достигли места, где сгрудилась толпа. На сей раз не было ни криков, ни вообще разговоров, никакого движения — ямщики стояли неподвижно, глядя на один из возов. И поручик их удивительным образом понимал: он и сам, рассмотрев объект всеобщего внимания, не испытал, пожалуй что, прежнего страха: скорее уж тягостную, тупую безнадежность…