— Шаромыжники… — проворчал Самолетов, оглядываясь с таким видом, словно искал, на ком сорвать злость. — Ефим Егорыч, Колумб вы наш и Магеллан в одном лице! Что мы до сих пор торчим, как прибитые? Почему не отправляете обоз?
— Но золото-то Лизино при ней! Кулон на цепочке, перстенек, серьги… Все цело.
Со стороны хвоста обоза к ним неторопливой важной походочкой приближался Иван Матвеич, издали улыбавшийся беспечно и весело.
Он ухмыльнулся, сделал ручкой и теми же невероятными прыжками унесся в голову обоза.
— Пошли вон! — цыкнул Самолетов. — И чтоб глаза не мозолили… Брысь!
Золотое облако, с неуловимой для глаза быстротой, меняя форму, окутало колоколенку, проникло внутрь звонницы, заполнило ее золотистым густым туманом… Выстрелы смолкли. Через короткое время туман метнулся вверх, вновь приобретая вид огромного нетопыря, описывавшего круги высоко в небе.