— Да не переживайте вы так, — чуть ли не панибратски похлопал его по плечу Иван Матвеич. — Будьте выше этаких пошлостей. Будущее я вам обещаю грандиозное. У вас еще такие придворные красотки будут, что и сравнить нельзя. За все надо платить, любезный. Сами рассудите, что вам дороже: сказочное для вас нынешнего будущее или…
— Надо было знать, — отрезал Самолетов. — Коли уж выбрали себе это поганое ремесло. Старики говорят, бывали случаи…
Все стояли, не в силах пошевелиться. Непонятно, как они ухитрялись дышать.
И резким движением взметнул обе руки, шевеля пальцами. Два снопа неярких золотистых лучиков ударили по застывшему в нелепой позе штабс-капитану — он всем телом подался вперед, сжимая сабельный эфес с зазубренным обломком клинка шириной пальца в четыре, — обволокли, окутали… Там, где стоял Позин, закрутился бесшумный золотистый вихрь и тут же рассеялся.
— Пойдемте, — сказал Самолетов. — Я в глубине души тоже настроен скептически, но, пожалуй, это и есть наша единственная зыбкая надежда. Вы офицер, а я купец, у нас головы другими заботами заняты и к другим сложностям приучены. А господин профессор, что о нем ни думай, привык голову ломать именно что над научными загадками. Способен усмотреть то, что мы с вами и не приметим.
— А я тут, Аркадий Петрович, Елизавете Дмитриевне рассказываю про будущие ослепительные перспективы нашего глухого края, — произнес Самолетов самым непринужденным образом. — Вот, не угодно ли? — он достал откуда-то из-под дохи свернутую в трубку газету. — В Омске разжился. Двухмесячной давности газетка, да откуда ж там посвежее? Почитайте, где я карандашиком отчеркнул, любопытно, право…