Они ехали долго, стояли в пробках, слушали попсу. Поток, сделав машину частью себя, тянул и тащил ее по течению в стаде чумазых «пирожков» и огромных фур, покрытых брезентом, будто слоновьей кожей, с колесами такими грязными, будто намотавшиеся на них километры свисали нечистой бородой. Перед глазами стояла то задняя желтая стенка микроавтобуса, то запасное колесо старого «бобика», потом они уходили куда-то вбок, менялись местами и снова начинали чередоваться: желтый автобус, «бобик», случайная легковушка – и снова желтый автобус.
– Что за постановка вопроса: взамен… Работу хочу тебе предложить. Очень интересную. За деньги. Срастется – буду рад. Не срастется – расстанемся друзьями.
– Я… узнал, что вы там закончили, э-э-э, сессию, в лагере… Хотел спросить…
Один за другим загорались экраны – монохромные, с очень четким изображением, как в старинном кино. На одном Арсен увидел супермаркет – из-под потолка, застывшим взглядом камеры слежения. На другом был выход из метро, сплошным потоком шли люди, камера была установлена на уровне их лиц. На третьем, четвертом, пятом тоже что-то происходило либо, наоборот, не происходило ничего: застывшие очертания коридоров и складских помещений, ползущие эскалаторы, поверхность большой лужи, подернутая рябью.
Он отключил динамики. Потом распотрошил аптечку и заткнул уши ватой – на случай, если в комнате запущена неразличимая обычным слухом, но долбящая на подсознание реклама. Как и следовало ожидать, результата это не возымело – по-прежнему мучил голод, от свежих блинчиков с души воротило, хотелось именно йогурта, и только йогурта «Йорг».