Почему-то ему было очень неудобно, и на миг он удивился, поняв, что его локти упираются в паркет, а Ингеборга лежит спиной на куче каких-то тряпок. Но какое это имело значение, когда он был с ней, в ней, вокруг нее, и знал, что этому не будет конца, что сейчас, вот-вот, он поймет что-то, чего никогда не мог понять, станет совсем другим — цельным, единым, всесильным, как боги, и прошлое уже не властно над ним, и ничто не властно, осталось только это, огромное, могучее, жаркое, одно на двоих — только сейчас, только здесь и только с ней.