Чернов совершенно точно знал что-то определенное. И Степан знал. А ей, как затравленной собаками лисице, оставалось только ждать, когда безжалостный и проворный охотник вытащит ее из норы за хвост.
— По-моему, я уже и так расслабился, — пробормотал Белов в некоторой, впрочем, очень легкой, панике. Леля явно ждала от него продолжения банкета, а он не мог и не хотел его продолжать.
«Что я делаю?! Что я делаю, черт бы побрал все на свете?!»
— Проблема в том, что в школу на днях приходила мать мальчика. Она убеждена, что отец воспитывает ребенка из рук вон плохо, что ребенок все время предоставлен сам себе и постоянно меняющимся… гм… гувернанткам. Она даже просила директора подсказать ей какой-нибудь специальный интернат, где находятся эмоционально нестабильные дети.
— О чем он говорит? — спросила Ингеборга громким шепотом. Общая таинственность ситуации сильно на нее подействовала. Все было как в детективном романе, особенно позабытая, а потом внезапно обнаруженная, и, конечно же, в самый подходящий момент, кассета из автоответчика! — Вы догадались, о чем именно он говорит, Павел Андреевич?
Тамара засияла в ответ и кинулась выполнять, а Степан в сотый раз мимоходом опечалился, что он сам никогда не мог так легко и как будто играючи общаться с людьми, особенно с женщинами.