Громче сделалась попсовая песенка из белого динамика над головой. Громко смеялись две тетки за столиком напротив. За барной стойкой упал и разбился стакан.
«И сразу к Министру?» – лицо нарисованной женщины ничего не выражало.
Зеленые листья кинулись в глаза. Замельтешил экран, развалился на фрагменты. В наушниках затрещало – не резко, как от электрических разрядов в Сети, а негромко и влажно, будто с корнем рвали траву. На короткую секунду Арсен сделался мухой на краю монитора. Сорвался с места, почувствовал свое легкое тело, взлетел – и тут же свалился внутрь, провалился в экран. Ощутил мгновенный ужас, захлебнулся. Ухнул в полную темноту, разлепил глаза, увидел, как падают на подоконник капли крови. Его крови. Нет, Баффиной. Виртуальной, нарисованной крови – Баффи ранили. Она подалась назад, прижалась к стене, вставила в пистолет новую обойму…
– Нет, ты точно напился. Как я могу к тебе относиться? Как к сыну – рано, как к брату – глупо, как мужчина ты меня не интересуешь по причине малолетства. Ясно?
– Ну чего ты боишься? Как девочка, в самом деле…
В этот момент он услышал песню. Кто-то шел по лесу, по дороге от лагеря, и тонким голосом пел «A Hard Day’s Night» на приличном английском.