«Бедный, милый, неустроенный Степа!.. Стоит даже не пошевелить пальцем, а просто посмотреть в его сторону — и он уже ползет на брюхе, готовый на все ради одного только ласкового слова. Иногда он, правда, ворчит немножко, как состарившийся на службе одряхлевший пес, и наивно думает, что его ворчание можно принять за истинное неудовольствие, но пусть его ворчит. Мы оба знаем, что никуда и никогда он не денется. Собственную натуру победить невозможно, а я отлично — лучше всех! — знаю, что делать, чтобы ему даже в голову не приходили мысли о восстании и освобождении. Так что пусть ворчит. Тешит свое мужское самолюбие».