Пусть будут розы. И еще шампанское. Настоящее, французское, с белой печатью, замороженное в серебряном ведерке. Интересно, где он возьмет серебряное ведерко? В его хозяйстве такого отродясь не было.
На двор к себе кулаки кого попало не пускали, барахло свое ревниво стерегли, лясы ни с кем не точили, огород сажали по науке, а не по приметам, картошку на семена какую-то невиданную возили, зато и собирали — по ведру с куста. Витасина мать и на огороде-то не слишком убивалась, а росло у нее все как заговоренное.
Саша воцарилась в конторе на Большой Дмитровке и моментально привела ее в божеский вид — не зря за нее хлопотало престижное кадровое агентство.
— Это была не просто машина, — упрямо сказал Саша, — это была именно Степина машина. Я знаю.
— Спит. Я боюсь, что мы его в субботу простудили.
— Да как вам сказать… — пробормотал Степан. — Я передумал. Налейте мне кофе. — И добавил, решив быть вежливым: — Пожалуйста.