Ненавидя себя за то, что он не умеет наладить жизнь собственного сына, Степан неловко потрепал его по золотистой макушке и легким шлепком отправил в ванную Про корт и про бассейн это он, пожалуй, загнул напрасно.
Чернов, в отличие от Белова, никакого изумления не выразил и даже не задал исторического вопроса о том, что именно пропало из сейфа, если деньги — самое святое! — не взяли.
«Не знаю, Андреич. Где-то потерял. Уж я смотрел, смотрел — не нашел…»
Как бы узнать, разобрался он со всеми своими убийствами, подозрениями и той девицей, о которой сказал: «Она близкий человек»? Или все еще продолжает мучиться?
— Ничего особенного, — Степан помрачнел, — он просто умер. Во сне. Сегодня ночью. Я вчера уехал… ну, то есть… увезли меня, а они остались. Они — это Черный, тот самый зам, который влюблен, и Петрович. Они еще пили долго, так мне Черный сегодня рассказал. А утром он встал, а Петрович… неживой уже.
— Капитан Никоненко не звонил, Павел Андреевич, — отрапортовала она, вытаращив от усердия глаза. — Звонил Сергей Руднев. Я сказала, что вы в Москве, и попросила перезвонить в тот офис. Еще звонили от главы администрации Сафонова, просили связаться. Я вам звонила, но вы уже уехали…