— Тогда, выходит дело, и Муркина кто-то из нас укокошил, — сказал Чернов задумчиво. — Это ты, Павлик, здорово придумал. Толково. Никаких убийц искать не надо, сдал в ментуру кого-нибудь из нас, и все. Правильно, Павлик.
«Этого не может быть. Я ошибся квартирой. Или домом. Или жизнью».
К двум часам ночи он осторожно, как стеклянную, положил тетрадку и потер глаза, словно налившиеся свинцовой тяжестью.
Из машины он позвонил и долго и униженно умолял его соединить, а потом объяснял положение дел, и выслушивал ироничные замечания, и соглашался с ними, и подобострастно хихикал в нужных местах, и вообще мел хвостом изо всех сил.
Ну и ладно. Пошли они все на фиг! Ему нет до них никакого дела. Почему-то в «них» он объединил и жену, и секретаршу, приготовившись держать круговую оборону.
— Повезло тебе, мужик, сегодня, — проговорил Петька в сторону Чернова негромко, но очень грозно, пошел по коридору, но приостановился, — ты еще меня вспомнишь, твою мать! Мало не покажется!