— Все еще ходите на помочах у вашей матушки?
— Ну, как… я не знаю… Во всяком случае, счастье и любовь — нельзя.
Она приказала зарезать теленка, так как он поглощал слишком много драгоценного молока, и в этот вечер все в Таре заболели, объевшись парной телятиной. Скарлетт знала, что следует заколоть хотя бы одного поросенка, но все откладывала это и откладывала, надеясь вырастить из поросят полноценных свиней. Поросята были еще такие крошечные. Какой толк заколоть их сейчас — там и есть-то почти нечего; а если дать им подрасти, тогда совсем другое будет дело. Ночь за ночью обсуждала она с Мелани, послать или не послать Порка верхом на лошади, дав ему денег, чтобы он попытался купить каких-нибудь продуктов. И все никак не могла на это решиться, боясь, что у него отнимут и лошадь и деньги. Никому же не было известно, где сейчас янки. Они могли быть за тысячу миль от Тары или за рекой. Однажды Скарлетт, обуреваемая отчаянием, начала сама собираться в дорогу на поиски пропитания, но истерические вопли всех домочадцев заставили ее отказаться от своей затеи.
Убежденный в порочности этой затеи, Фрэнк набрался мужества и в столь сильных выражениях запретил Скарлетт подряжать каторжников, что она от неожиданности примолкла. А затем, чтобы утихомирить его, покорно заметила, что это были лишь размышления вслух. Просто ей так досаждают Хью и эти вольные негры, что она вспылила. Сама же продолжала об этом думать и даже мечтать. Каторжники могли бы решить одну из самых тяжелых для нее проблем, но если Фрэнк так к этому относится…
— Ну, а если я пошлю деньги мистеру Уилксу по почте — так, чтобы он не узнал, от кого они пришли? Проследите вы за тем, чтобы он приобрел на них лесопилки, а не… ну, словом, не роздал бы их всяким обнищавшим бывшим конфедератам?
— Бог ты мой, мисс Скарлетт! — воскликнул Порк. — Да это же часы мистера Джералда. Я мильон раз видел, как он смотрел на них!