— Необходимо отучить, — решительно заявила миссис Мерриуэзер. — Это испортит форму ее рта.
— Ну как же, конечно, мистер Гамильтон! Трижды переберу четки, отходя ко сну!
И она протянула ему массивные золотые часы с резной крышкой и с цепью, на которой висело несколько печаток и брелоков.
— Эшли, — торопливо начала Скарлетт, — можно я поеду проводить вас на вокзал?
Она закинула голову, и в ее светлых, в темной оправе ресниц глазах сверкнули отблески луны. Эллин не открыла ей одной простой истины: желать — это еще не значит получить. А жизнь еще не научила тому, что победа не всегда достается тем, кто идет напролом. Она лежала в пронизанном лунным сиянием полумраке, и в ней росла уверенность, что все будет хорошо, и она строила смелые планы — как строят их в шестнадцать лет, когда жизнь так прекрасна, что возможность поражения кажется невозможной, а красивое платье в сочетании с нежным цветом лица — залогом победы над судьбой.
Послышался стук копыт и пение — приглушенное закрытыми окнами и дверьми и относимое ветром, но все же отчетливо слышное. Это была самая мерзкая и ненавистная из всех песен — песня про солдат Шермана «Шагая по Джорджии», и пел ее Ретт Батлер.