– Чутье мне подсказывает, что не в Бельвиле… – хмыкнул Мазур.
– Боюсь ненароком оскорбить какой-нибудь местный обычай, – честно признался Мазур.
Потом он вернулся к машине, и улыбчивый малаец, то и дело стучавший по баранке ладонями в такт какой-то местной песенке, во всю ивановскую звучавшей из радиоприемника, быстренько довез его в порт, остановился у сходней.
– Но это же прекрасно, – сказал Лаврик. – Все было бы гораздо труднее, окажись на вашем месте упертый континентальный житель, воспитанный на красных книжечках великого кормчего. Мы бы долго резали его по кусочкам, а он несгибаемо пел бы «Алеет восток»… С вами проще, а? Вы, господин Ма, не идейный, правильно? Вы всего лишь делаете свой, пусть противозаконный, но все же бизнес, у вас, несомненно, где-то есть хороший счет в банке, и не один, я думаю, у вас где-то непременно есть приличный дом и прочие материальные блага, вам есть что терять вместе с жизнью, зато нет идей, которые в некоторых случаях откровенно мешают… Есть надежда, что мы договоримся.
…Они так и не получили Героев, конечно. Оказалось, не за что – и это, пожалуй что, было справедливо. Впрочем, всем все-таки навесили «За боевые заслуги», и живым, и посмертно, и благосклонность начальства простерлась до того, что Мазура особенно и не мучили особисты скрупулезным исследованием его одиссеи. Обошлось подробнейшим рапортом и парой часов задушевной беседы – считайте, отделался легко…