– Лет десять. Иногда кажется, что никакой Франции на свете и нет вовсе. Ничего нет, только море, эти макаки и дурацкие пальмы, от которых тошнит уже…
– Дорогая моя, – сказал толстяк, зыркая исподлобья. – Вы хорошо себе представляете, с кем связываетесь?
Человек с винтовкой был несколько ошеломлен. В первый миг он даже шарахнулся в сторону, наведя на Мазура дуло многозарядки, потом захлопал глазами уже с нескрываемым изумлением – а Мазур заламывал руки, метался, то падал на колени, то вскакивал, воздевая к небу трясущиеся конечности. Понявший, наконец, его замысел гаваец тоже забился в конвульсиях, вопя что-то бесстрастным небесам, дергаясь, как окончательно спятивший дервиш. А там и Пьер подключился, рухнув в жесткую траву, и катался по ней почти что в натуральном эпилептическом припадке, вопя невразумительно и громко.
– Покажи мне что-нибудь интересное для девушки, как это будет… узнавательно?
– Вот так, – сказал он негромко. – Простенько и со вкусом…
– Ну, а что было делать? – пожал плечами Мазур. – Если тебе в честь успешной сделки делают презент в виде такой вот фемины, нельзя же выходить из роли. Еще подумали бы черт-те что…