Когда я въехал в уже очищенный от трупов и более-менее приведенный в порядок Елец, меня встретило гулкое громогласное «ура!». Это была славная, великая победа, подобная той давней победе «на Молодях», о которой уже рассказывали как о легенде. Даже круче. Потому что там хоть и победили, но положили почти три четверти войска. Здесь же суммарные потери составили всего лишь две тысячи человек, причем четыре пятых в поместном войске, столкнувшемся с татарами сабля к сабле. И это были невероятно низкие потери. Против крымчаков-то… Но, слава богу, воеводам, командовавшим поместными тысячами, удалось споро переймать татарские дозоры (тут-то и сработали Сапеговы кони) и практически внезапно ударить по крымчакам — те из них, кто не успел ворваться в крепость до обрушения башен, в основном набились в этакую воронку из растащенных по сторонам щитов гуляй-города, там их и перебили… Стрельцов же, кои на Молодях полегли почти что все, погибло всего лишь около трех сотен, к тому же существенная часть во время первого приступа, в гуляй-городе, а остальные потери были в основном среди гранатометчиков, метавших гранаты сверху, со стены, которых татары достали навесным огнем из луков. Ну и также тех, кто подорвался на своих гранатах, взорвавшихся в руках убитых стрелами сотоварищей. Этот вопрос я, к сожалению, не продумал. Нуда невозможно предусмотреть все, тем более что опыта планирования военных операций у меня не было никакого. Впрочем, смотря как считать. В конце концов, недаром говорится, что «business is war»… А в остальном победа была просто фантастическая. Кроме того, были захвачены почти восемьдесят тысяч коней, позже их продажа позволила возместить существенную часть расходов на первое лето войны, хотя и меньше, чем я рассчитывал. Поскольку вследствие огромного предложения цена на лошадей в стране упала почти в три раза. Впрочем, ввод этих коней в хозяйственный оборот должен был также принести стране рост товарного производства и соответственно увеличение налоговой базы. Ну я так думал…
— Я хотел говорить с тобой, Самозванец,— спокойно начал я.— Потому как не хочу проливать ничьей крови. И считаю, что в споре, который между нами, не должно стоять никого чужого. Поэтому я предлагаю тебе обратиться к воле Господа нашего Иисуса Христа, коий сам должен указать всем вокруг, кто и есть истинный государь Московский.
Спустя полчаса я вынужден был с сожалением констатировать, что не знаю о Борисе Годунове практически ничего. Ни кто он, ни откуда, ни в какое время царствовал. То есть время-то приблизительно, с точностью в лучшем случае до десятилетия, я установить смог. Да и то потому, что, по семейным преданиям, один из моих прапрадедов, до революции относившийся к крестьянскому сословию, сумел пробиться в уездные старшины и так неплохо себя показал, что был приглашен самим государем-императором Николашкой (чтоб ему пусто было, такую империю просрать…) на бал, устроенный в честь трехсотлетия династии Романовых. И состоялся сей бал в городе Санкт-Петербурге, в Зимнем дворце, в тысяча девятьсот тринадцатом году. Отчего простым вычитанием получаем Дату воцарения Романовых — тысяча шестьсот тринадцатый. Следовательно, гражданин Годунов царствовал явно до сего года. Но насколько «до», я, хоть убей, совершенно не помнил.
Я зло ощерился и вцепился зубами в подушку, чтобы не заорать в голос. Нет, ну надо же было так вляпаться…
Глухо бухнули пушки гуляй-города, а через пару вздохов им вторил еще десяток пушек, установленных на стене рядом с вроде как сгоревшими воротами.