Ложь не поймешь, сказала мне Молли, шагая рядом со мной вдоль деревянных мостков, побелевших от океанской соли. Ложь можно понять, лишь поняв ее подоплеку, ее мотивацию. Она сказала это, глядя на меня в упор, прикрывая глаза низко опущенным козырьком, намекая на что-то, и я не мог понять, на что.
— Переход — лишь дверь, — продолжила она. — Дверь в комнату. Ты в этой комнате раньше не был, хотя, возможно, имел о ней какое-то представление. Теперь тебе в этой комнате суждено жить, это твоя комната, она тебе принадлежит. Ты не в состоянии изменить ее конфигурацию, увеличить или уменьшить, но, как ее обставить, зависит от тебя.
— Но ведь они проделывали уже такое, свой фокус со «Спином». Неужели их репликаторы не обнаруживали подобного раньше, прежде чем гипотетики закрывали их мембранами?
— Только сумеем ли мы ее настолько же умно употребить…
Я дозвонился до Джейсона перед тем, как прервалась связь. Он сказал, что Саймон как раз успел расплатиться за свечи, когда небо взорвалось. Дороги из Стокбриджа мгновенно забились отъезжающими, радио уже сообщало о грабежах и взломах в Бостоне и пробках на всех основных магистралях, и Джейс предпочел снять комнату в мотеле для себя и Саймона. Утром, сказал он, ему скорее всего придется вернуться в Вашингтон, но Саймона он предварительно завезет на дачу.
— Джейс, на тебя в клинике ничего нет. У каждого сотрудника имеется карточка, кроме тебя.