— Экономьте кислород, — сказал я. — Вряд ли мы сможем запросто добыть еще баллон.
— Дальше — больше. Народ спокойно определяется между Споканом и Парижем, но, когда речь заходит о небе, все видят какой-то громадный аморфный таинственный пузырь. Почему?
Машина поблескивала в лунном свете. Марки я не разобрал, но осталось впечатление, что вовсе не старая развалина. Внутри что-то вспыхнуло, может быть, зажигалка. Затем сквозь стекло с пассажирской стороны хлестнул луч мощного карманного фонаря, скользнул по фасаду, сквозь щели в шторах высветил плакаты профилактической пропаганды на противоположной степе. Мы пригнулись.
— Я недостоин… Недостоин быть с нею рядом.
Саймона за рулем не было. Не увидел я его и среди мусорных контейнеров, мокрых пластиковых столов и туалетных кабинок. Машин на стоянке мало, сюда заезжали, в основном, чтобы справить нужду. Деревья, парковка, поодаль мелкий промышленный городишко под жарким небом.
На следующий день Кэрол сказала мне, что я могу не торопиться с освобождением помещений — она назвала это «устраивать дела». Относительно дальнейшего использования маленького дома не существовало никаких планов, так что я мог «устраивать свои дела» хоть месяц, хоть год, когда у меня будет время и настроение.