Так и я схватился за Лоутонов, не только за Джейсона и Диану, но за весь их мир, «большой дом» и маленький домик, детские привычки… Может быть, мне не за что больше было ухватиться. И может быть, нет в этом ничего плохого. Если Молли права, всем нам приходится за что-то держаться, не то пропадешь. Диана вцепилась в свою веру, Джейсон в науку.
— Живей, живей, — поторапливал Джала, спешно усаживаясь за руль. Я вскарабкался к Диане, согнувшейся над своей раной, как будто в молитве.
Саймон кивнул — было похоже, служил им мальчиком на побегушках.
— Нет. Не после обеда. Ты ее разобрал, ты ее почини и собери. А потом пообедаешь. — И И-Ди повернул голову ко мне: — Домой, Тайлер. И чтобы я тебя больше здесь не видел. Я думал, ты лучше соображаешь.
Но страннее всего казалась мне его кожа. Матовая, без бликов, пепельно-черная и совершенно безволосая. Морщинистая… хотя, нет, не морщинистая, а какая-то свободно висящая на нем, как на иных собаках, однако изборожденная, глубоко текстурированная, как корка дыни-канталупы.
Мы быстро превращались из иностранцев с деньгами в иностранцев, у которых когда-то были деньги.