Эвелина стояла около окна. Ее дыхание легким облачком оседало на стекле, и тогда девушка что-то чертила на нем, но практически сразу стирала нетерпеливым жестом. На самом деле она не хотела поворачиваться к комнате и встречаться глазами с Тирой. Слишком тяжело было сохранять весь вечер безмятежное выражение лица, когда внутри все кипело от гнева и возмущения.
– Молча, – огрызнулся Ронни, делая несколько шагов к юноше, который все еще стоял на коленях, прижимая руки к лицу. – Видать, не желает наша милая Эйра расставаться с силой богини даже после смерти. Вот и задумала убить или ослепить мальчика.
В полутьме ступеньки узкой винтовой лестницы были почти неразличимы. Далион спускался медленно, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в окружающем липком мраке. Глаза разболелись от постоянного напряжения и слезились. Пальцы правой руки, которыми он вел по стене, чтобы не сбиться с пути, замерзли от непонятного холода.
Перед дверьми в храм, за которыми скрывалась голова длинной очереди, возникла сутолока. Рик как-то незаметно обнаружил, что стоит почти в обнимку с незнакомкой.
Эвелина обескураженно замолчала, кляня себя за несдержанность и непомерную наглость. Надо же придумать – предложить правителю Рокнара поединок на мечах! Удивительно, что он воспринял это так спокойно.
Далион с тяжким стоном откинулся на влажную стену, от которой исходил промозглый холод. Какой смысл сейчас ругаться и сыпать проклятиями? Надо придумать, как выкручиваться.