И конечно же, Крис ударила ее в самое больное место: она действительно лицемерила, чего уж там. Укрытый глубоко-глубоко в душе жил ненавистный точный ответ: то, что она покорно приняла наказание и каждый день ходила в спортивный зал, где под присмотром мисс Дежардин они целый час потели, выполняя упражнения и бегая кругами, не имело ничего общего с благородством. Просто ей любой ценой нужно было попасть на свой выпускной бал. Любой ценой.
Раздался какой-то грохот, звон, напомнивший ему на мгновение о
Стелла Хоран прожила в благоустроенном пригородном районе Парриш недалеко от Сан-Диего двенадцать лет, и внешне она — типичная «миссис Калифорния» — носит яркую одежду и дымчатые очки в оправе янтарного цвета; волосы — светлые с несколькими черными прядями; водит симпатичный «фольксваген» цвета бордо с изображением улыбки на крышке бензобака и зеленой экологической наклейкой на заднем стекле. Ее муж служит в парришском отделении «Бэнк оф Америка»; сын и дочь — типичные представители южнокалифорнийского загорелого племени постоянных обитателей пляжа. В небольшом аккуратном заднем дворике есть гриль, а мелодичный дверной звонок играет несколько тактов из припева «Хей, Джуд».
В первой главе, следующей сразу за этим предисловием, я продемонстрирую сказанное на собственном примере — насколько смогу. Однако то, о чем я собираюсь рассказать, чрезвычайно важно для понимания моей роли в тех событиях, и если я хочу очистить свое имя от различных домыслов, мне предстоит вспомнить некоторые сцены, которые до сих пор вызывают боль в душе…
А затем Кэрри и сама потеряла сознание. И после этого в памяти ничего не осталось. Мама ни разу не заговаривала о том, что произошло. Нож снова лежал в кухонном столе. Чудовищные синяки на шее Кэрри она замотала бинтом, и Кэрри вроде бы даже спрашивала, откуда взялись эти синяки, но мама тогда сжала губы и промолчала. Мало-помалу все забылось. Воспоминания прорывались порой лишь во сне. Картины на стенах больше не плясали. Окна сами не закрывались. Кэрри даже не помнила, что когда-то все это умела. И вспомнила только сейчас.
Он почесывал им по очереди щетинистые шеи; свиньи продолжали жевать и тихо удовлетворенно похрюкивать.