— Шутки шутками, а риск большой, — проворчал Дженни Талбот.
…и все случилось так неожиданно, что никто на самом деле даже не понял, в чем дело. Мы все стояли, хлопали и пели школьный гимн. А затем — я как раз стояла у преподавательского стола и смотрела на сцену — в ярком свете софитов мелькнуло что-то блестящее, металлическое. Рядом со мной была Тина Блейк и Сандра Джейкс, и я думаю, они тоже это видели.
В. И ведь было уже темно, а вы находились за полтора квартала от церкви.
Но жалость — это все равно что припарки. Жалеть можно о пролитом на скатерть кофе или о промахе в боулинге. А истинная скорбь так же редка, как и истинная любовь. Я уже больше не жалею о том, что Томми мертв. Он теперь вспоминается как чудесный сон. Может быть, вы подумаете, что это жестоко, но с той ночи утекло много воды. И я не жалею о том, что сообщила Комиссии по делу Кэриетты Уайт. Я говорила правду — столько, сколько знала.
Билли плавно свернул, и машина почти потеряла скорость, когда они, преодолев небольшое возвышение, проехали мимо темного пустого дома. За ним уже виден был массивный силуэт хлева, дальше, чуть в стороне, водоем на коровьем пастбище с завораживающими отблесками лунного света и яблоневый сад. Из загона для свиней торчали между перекладинами два плоских пятачка любопытных животных. Где-то в хлеву негромко — видимо, во сне — промычала корова.
О. Затрудняюсь сказать. Ощущение ушло, как тают сны, когда просыпаешься: через час уже и не вспомнишь, что что-то снилось. Но я совершенно точно знала, что это Кэрри Уайт.