в комнате кожаный ремень. Кэрри покачнулась, но все же удержалась на стуле. Отпечаток ладони на щеке, поначалу белый, налился густым красным цветом.
— Подождите, вот покрутитесь, как я, лет двадцать, — проговорил он, разглядывая с мрачным видом распухший палец. — Иногда я вижу детей, которые кажутся мне смутно знакомыми, а потом узнаю, что когда-то на первом году работы учил их отцов. Маргарет Уайт, правда, была еще до меня, за что я искренне благодарен судьбе. Она в свое время заявила миссис Бисенте, упокой Господь ее душу, что Всевышний, мол, приготовил для нее в аду особое место — за то, что она рассказала ученикам общие положения эволюционной теории Дарвина. И дважды ее отстраняли здесь от занятий — один раз за то, что она избила одноклассницу сумкой. По слухам, Маргарет заметила, что та курит. Весьма странные религиозные убеждения. Очень странные. — Внезапно он снова стал похож на Джона Уэйна. — А те остальные девушки? Они действительно над ней смеялись?
— Ну, предположим, я тебе поверил, — сказал Томми. — А как насчет всего остального?
Рывком распахнулась дверь. Теперь шаги в прихожей.
— Нет, правда, — добавила Сью, словно оправдываясь. — Она не сможет тебе отказать.
К смеху присоединился второй голос, третий — звонкое девичье хихиканье, — четвертый, пятый, шестой, десятый, и вскоре смеялись уже все. Смеялся даже Вик Муни — Кэрри отлично его видела — с застывшим, искаженным лицом, но все равно смеялся.