Кузьминых и прочие неизвестные ему лично свидетели лицезрят, как прямо из Азовского моря на сушу Приморского бульвара выбирается нечто большое, с тремя вентиляторами-чудовищами на корме. Это нечто явно на воздушной подушке. Идет по песку, а потом между деревьями набережной, яко посуху – в смысле, наоборот. Легко переваливает через железнодорожную колею. Александр Рудольфович уже полностью в мире Босха и прочих первооткрывателей абстрактного искусства; он бы совсем не удивился, если б из этой всеядной штуковины выдвинулись вагонные оси, и она пыхтя паровозом почесала бы прочь, к станции Мариуполь-Грузовой или куда ей там требуется. Однако желтой штуковине, раскрашенной для каких-нибудь пустынь, а не для центрального парка культуры и отдыха имени Пятидесятилетия Октября, так далеко наверное не требуется. Она уже на месте. Легко пройдя бульвар поперек, и распугав пяток легковушек, водилы коих теперь остановились и тоже пялят глаза на невидаль, штуковина, наконец, замирает. Винты все еще гудят, но уже октавой ниже. Сама штуковина опадает вниз, как бы приседая на корточки.