Ира отлетела в сторону, и ей очень повезло, потому что Зоська, визжа и вертясь на передних ногах, стала бешено отбивать по кругу задними. Я едва удерживалась на разъяренной лошади, но старалась разглядеть, что там с Ирой, сильно ли ей досталось.
– Смеетесь? Гек меня и близко не подпустит.
Я читала в трамвае, читала на ходу и дома читала всю ночь, под одеялом, с фонариком, как все приличные люди, за что следующим утром на тренировке и была жестоко наказана – я уснула прямо верхом, на галопе (у моей кобылы был такой плавный галоп – словно качаешься на волнах, – вот меня и потянуло в сон), и свалилась мешком в мягкий песок манежа, и умудрилась как-то сломать ключицу.
– Э-э… да. Замечательная мысль, Глория! Ты… э-э-э… да… молодец. Аня! Правда, Глория – молодец?
Когда совсем стемнело, мы вышли на трассу, а еще через некоторое время рядом с нами остановилась фура. Водила был незнакомый – этого мама и добивалась. Никто из деревенских не повез бы ее, все знали, что у них с отцом нелады, а с папенькой моим связываться желающих не было. Ее бы привезли назад – как ребенка.
– Но я не умею молиться, – испуганно сказала мама.