«Не поймут и не простят». Запахнет государственным переворотом. Поднимется массовый вопль, всевозможные антимасонские группировки, фундаменталисты, конспирологи начнут брызгать слюной и ядом, пойдет очередная «охота на ведьм».
В одной шелковой набедренной повязке Малах взлетел по крутой потайной лестнице, прошел через стальную дверь, а затем выбрался в гостиную.
Прошли месяцы. Раны зажили, однако Андрос уже не был прежним самоуверенным красавчиком, что наслаждался жизнью в Греции. Он перестал качаться, прекратил восхищенно разглядывать в зеркале свое обнаженное тело. Ему мерещились первые признаки старости. Некогда безупречную кожу покрывала сетка шрамов, и это зрелище огорчало Андроса еще больше. Он по-прежнему сидел на болеутоляющих, благодаря которым выкарабкался после ранения, и чувствовал, что скатывается назад, к прежнему образу жизни, из-за которого очутился когда-то в камере «Соганлика». Ему было все равно.
– Зрения порой мало, – пояснил декан. – Если бы вы изучали предметы ощупью, как я, то поняли бы, что шкатулка может поведать еще кое-что.
Лэнгдон поднял глаза на знаменитую библиотечную статую.
Его окружала темнота. Пещерный мрак и могильная тишина.