Я все еще могу убедить себя, будто ничего особенного не случилось. Всему найдется объяснение. Скажем, в чай, который мы с Машей пили перед поездкой, зачем-то добавили ЛСД. Кто-то недавно говорил мне, что достать кислоту в Москве несложно, было бы желание и (небольшие, в сущности) деньги. Возможно, сама Маша и добавила, почему бы и нет? Что я о ней знаю, если задуматься? То-то же, почти ничего. Может быть, именно так она всегда расстается со своими мужчинами, дабы остаться в их памяти загадочной «феей-лисой», сгинувшей безвозвратно во время совместной экскурсии по Зазеркалью – а что, причудливо и романтично; теоретически говоря, я даже одобряю такой подход к делу…
– Для дела, конечно. Ты вообразить не можешь, насколько удобно представлять интересы покойника. Во-первых, о нем слова худого ни одна сволочь не напишет. Тебя бы распяли за человеконенавистничество, а трупу все позволено, мертвых у нас любят, того гляди, сразу в классики запишут, даже на некоторые несовершенства техники и, ты уж не серчай, явные пробелы в образовании глаза закроют охотно… Во-вторых, живым коллегам не так обидно. Вместо того чтобы интриги плести, еще и помогут от чистого сердца. Ну и продавать снимки вместе с рождественской сказкой о трагической судьбе отвергнутого обществом художника, сам понимаешь, проще.
Мне не до разговоров, у меня все мыслительные процессы проистекают сейчас в одном направлении: силюсь понять, есть ли некий тайный смысл в моей находке, и если есть, то какой? «Лестница в небо» – ничего себе метафора, конечно, кто же спорит? Но метафор мне и без того хватает. Могу пожертвовать пару сотен на благотворительные нужды, от меня не убудет…
– Что это за привидение? Как такое может быть?
«Маньяк» не смог, очевидно, выдержать предложенный темп. Начал отставать. Теперь их разделял почти целый квартал. Разрыв увеличивался с каждым шагом. Казалось бы, можно уже перевести дух, но ошалевший дух не желал переводиться, сволочь такая.