– Ладно, – говорит она наконец. – Вид у вас действительно неважный. Да и мне не помешает согреться, я с Зубовской сюда пешком шла. Давайте будем пить ваш чай.
– С удовольствием, – говорю. – Только я «длинные нарды» больше люблю. А вы?
– Да вот, – говорю жалобно. – Ошалел я тут с вами. С чего это мы вообще о смерти заговорили, а?
Теперь Торман скрипит зубами. Хорошо, что он трезв: будучи подшофе, мог бы и убить за такую оценку его труда. А что, запросто!
– Почему нет? У меня папу вообще Адольфо зовут. Не Адольф, а именно Адольфо. Он испанец наполовину: дедушка был из тех испанских детишек, которых к нам в тридцатые привезли…
Александр, разумеется, не был ни Князем Тьмы, ни просто князем. За свою неописуемо долгую жизнь он не единожды имел возможность возвыситься, но всякий раз ею пренебрегал. Инстинкт подсказывал ему, что следует оставаться незаметным, просто человеком среди людей; быть господином среди слуг – и хлопотно, и опасно.