– Да, меняет, – подтверждает она. И неожиданно заговорщически мне подмигивает: – Причем к лучшему. Я и сама из Киева. И не раз убеждалась, что местных на работу лучше не брать. Толковые и без меня устраиваются как-то, а прочие… ну, вы сами одного из них видели.
– Ишь ты какой… Но ты больше не будешь снимать «Едоков»?
Чтобы вернуть обратно или пригласить Бахта, <…> в начале нового года совершают особые церемонии: девушки садятся на кочерги и скачут на них, старухи выходят из дома с посохами, стучат по земле и особыми заклинаниями просят Бахта вернуться в их дом.
Наверное, поэтому я совершенно не удивился тому, что остановили меня именно женские руки. Впрочем, одна из них держала нож, и каким образом я умудрился не нанизать свою тушку на его влажное от чужой крови лезвие, мы оба впоследствии так и не смогли уразуметь…
«Ты решил, как все будет?» – спрашивает некто голосом Карла Степановича. Спрашивает уже не в первый раз, мальчику можно только посочувствовать. (Обладатель голоса полагает такую настойчивость беспардонной, но повлиять не ход событий по-прежнему не в его власти; он может лишь присутствовать.)