– Почему «не справлялась»? С чем это я не справлялась?
– Я только во вкус вошел! – искренне запротестовал я.
Двор на улице Гоголя оба полагали одним из «чудесных мест» (определения, не предназначенные для предъявления посторонним, обычно не грешат замысловатостью). В теплое время года они любили сидеть на зеленой скамейке под платаном, да и зимой заглядывали ненадолго, полюбоваться медленным кружением снега в блеклом сиянии дворовых фонарей. При свете дня они туда не сворачивали ни разу: это было правило, одно из множества правил, возникающих в их жизни словно бы из ниоткуда, – не то сами изобрели, не то из небесной канцелярии по беспроволочному телеграфу получили, сразу ведь не разберешь…
Синяя «копейка» затормозила сразу же, стоило руку поднять. Я возликовал и вежливо осведомился у пожилого усатого мужика, подвезет ли он меня к театру на улице Леннона (центральную улицу города, названную в честь первой русской мумии, пока не спешили переименовывать, и черт с нею: еще два поколения назад городская молодежь наловчилась должным образом комкать ульяновское погонялово; традицию постепенно усвоили даже те горожане, чьи музыкальные пристрастия ограничивались Пугачевой да Джо Дассеном). Дядечка флегматично кивнул, не стал даже цену поездки назначать заранее, оставляя сей животрепещущий вопрос на мое усмотрение. Словно догадывался, что в таких случаях я плачу чуть больше, чем положено.
– Вообще хозяина дома зовут Гена. Я у него арендовал помещение, всего на неделю. Даже не я сам, а мой друг… А я тут фотографии печатаю. Завтра уже выметаюсь. Может быть, ваш Миша тоже временно здесь обитал?
– Ты действительно маньяк, – говорит Маша. С удовольствием смотрит на мою перекосившуюся от отчаяния рожу и продолжает: – Если ты меня не обнимешь – сейчас, немедленно! – я закричу.