Мотаю головой, улыбаюсь глупо – просто потому, что улыбаться легче, чем говорить. Впрочем, говорить все-таки придется. Надо же объяснить этому славному существу, как обстоят дела с квартирой и ее ненаглядным Мишей, которого я в глаза не видел.
Чувствую себя слепым канатоходцем, который только-только приготовился сделать первый шаг по проволоке, натянутой не то над бездной, не то над разноцветным батутом – я ведь не знаю даже, приведет ли возможное падение к моей гибели или дело ограничится взрывом хохота в зрительном зале. Впрочем, я вообще ничего не знаю.
– Обижаете, батенька, – хмыкает «обвиняемый». – ЛСД да в ром? Зачем же хороший продукт портить?
Меня разбирает любопытство. Я понимаю, что ничего не остается, кроме как отправиться за ними. Попробую выследить, куда они пойдут. Если, к примеру, зайдут во двор, где живет кто-то из моих приятелей, тогда многое сразу прояснится… А может быть, чем черт не шутит, они соберутся выпить по стаканчику в какой-нибудь ночной забегаловке? Тогда я просочусь следом, усядусь поблизости, послушаю краем уха, о чем они говорят. Вдруг обнаружу, что с ними вполне можно познакомиться? Было бы славно.
– Чего-о-о-о? – встревоженно тянет Ада. – Какие «семь с половиной»?!
Смеситель работает скверно, вода то слишком горячая, то слишком холодная, надо бы ее отрегулировать, но я временно утратил счастливую способность обращать внимание на такие мелочи. Стою, голый, мокрый дурак, с просветленным лицом, по лбу себя стучу демонстративно, словно для скрытой камеры стараюсь. Впору в подъезд с криком «эврика» выскочить.