Он был абсолютно самодостаточен – в том смысле, что его душевное благополучие не зависело от других людей. Любят его окружающие или нет – это, как полагал Веня, их проблемы. Да и не слишком высоко ценил пылкость чувств. Влюбляясь (что случалось с ним довольно часто), снисходительно посмеивался над собой. И не уставал напоминать себе, что влюбленность – пустяшная душевная хворь, что-то вроде острого респираторного заболевания, а потому пройдет сама собой, в точности как простуда: если лечить – через неделю, а если не лечить – через целых семь дней, как говорят участковые терапевты. Встретив женщину, которая с первого взгляда показалась ему единственным существом, поблизости от которого следовало бы оставаться всю жизнь, он благоразумно сделал ее своим лучшим другом, справедливо полагая, что его любовь недорого стоит, зато дружба – сокровище, достойное упасть к ногам царицы. Она удивилась, но дар приняла, и Вениамин нашел в себе мужество смириться с этой удачей, хоть и был в ту пору слишком молод для столь мудрого решения.