– Все? – ехидно встревает Торман. – А сорок дней на одной ноге простоишь?
– Да мне, в общем, все равно, – неподдельное равнодушие Димы показалось мне самым фантастическим событием этого вечера. – Думаешь, я очень люблю выпивку? Просто, если уж живешь среди людей, проще всего слыть безобидным пьяницей. Я бы и курить не стал, но тебе же будет спокойнее, если я предамся этому обыденному пороку.
Сопровождаю вопрос самой обаятельной из Большого Праздничного Набора Послеполуденных Улыбок и даже подмигиваю лукаво. Нельзя сказать, будто я действительно вознамерился привнести в наше общение некую фривольную двусмысленность, просто повинуюсь давней привычке кокетничать с красивыми женщинами. Им это обычно нравится, но тут я, кажется, перестарался. Лицо Раисы вдруг принимает суровое выражение.
– Так нельзя же на рабочем-то месте… – лопочет Ираида, не веруя собственным органам слуха.
Завариваю чай, гостеприимно отодвигаю для него колченогий стул. Как бы между делом извлекаю фотоаппарат.
Однако забывать карты во дворе на улице Гоголя они не планировали. Это произошло случайно: шли мимо, свернули по привычке, задержались на перекур, засиделись, залюбовались цветущим жасмином, извлекли из сумки отверженную колоду, некоторое время рассматривали надписи и размышляли, не лучше ли будет рассеять их по всему городу, даже поспорили немного на сей счет, а потом ушли, взявшись за руки, оставив предмет дискуссии на скамейке, влажной от ночной росы.