– Ну да, ты. Но только не ты сам, а этот твой условный покойник.
Я нервничаю, а потому болтаю без умолку: обычно это помогает успокоиться.
– Пропаганду остановки внутреннего диалога разводишь? Хорошее дело, но несколько несвоевременное.
– Помогла? Чем же я вам помогла? Вы изучаете немецкий язык?
Про себя я уже смирился с мыслью, что меня сейчас пошлют. «Не москвич» – это, очевидно, что-то вроде инвалидности или беременности, такие работодателям ни к чему.
– Ну, познакомь, если надо, – равнодушно согласился я. Такое уж у меня было в тот вечер меланхоличное настроение, что Ташкино предложение не вызвало у меня ни энтузиазма, ни, напротив, опасений. Ни единого хиленького предчувствия не родилось в сонном моем сердце; так могла бы реагировать засушенная бабочка на обещание владельца коллекции показать ее радужный трупик очередному энтомологу-любителю. Дескать, раньше надо было спрашивать: хочу ли я заплатить жизнью за право украшать твою коллекцию, а теперь что ж, теперь все можно, поскольку мне уже давным-давно пофигу…