Я возрадовался, ибо сегодня моя старинная подружка была как-то подозрительно молчалива. «Ночь не спала» – скверная отговорка: кто ж по ночам спит-то? То-то и оно…
И вдруг, как нельзя более кстати, возник этот русобородый Мефистофель с приторными профессорскими повадками. Был бы не столь элегантен, вышел бы комический персонаж. Но костюм, более приличествующий буржую на сафари, чем пассажиру вялотрясущегося по просторам Совдепии поезда, но тонкий профиль, но сияющие льдинки светлых глаз, да еще и запах наидражайшей из кёльнских вод – какой уж там «комический»… И как же славно, что он именно в нарды захотел сыграть! Предложил бы партию в шахматы, пришлось бы мне мычать нечто невразумительное, признаваться в постыдной своей неспособности улаживать неприятности ферзей да королей; но, хвала Аллаху, обошлось без позорища.
– И как ты теперь собираешься жить – после всего, что сегодня случилось?
– Я у тебя дома ящика не заметил, хотя, извини уж за откровенность, ты сейчас вполне можешь позволить себе такие покупки.
Я понимающе улыбаюсь. Олла очень хорошо формулирует. Лучше даже, чем я сам в наисветлейшие свои минуты. Не могу устоять перед искушением сказать это вслух.
Стараниями новых друзей я как-то ухитрился выправить паспорт для заграничных путешествий и в августе уехал в Прагу, лучший из городов, куда можно было попасть без въездной визы, и вообще лучший из городов – это я понял примерно через полчаса после прибытия.