Разумеется, наблюдать за своим подопечным Франк мог и без помощи громоздкого бытового прибора. А мог и вовсе не наблюдать: зачем? Вмешиваться в жизнь Макса он пока не собирался. Пусть сам выкручивается как может: мягкая, нежная глина, из которой сотворен всякий человек, нуждается в длительном обжиге. И если хрупкая фигурка сразу взорвется в печи – что ж, все лучше, чем обнаружить тайный изъян, испытывая ее в деле.
– Скорее уж действительно награда за способности, чем предклимактерический флирт.
– Есть такое дело, – винюсь. – И ведь сменил почти! А вы, наверное, как раз собирались сказать, что город это настоящий; что стены его домов можно потрогать руками, что там можно поселиться, можно даже наняться на работу, ходить по утрам на рынок, удить рыбу в реке, собирать улиток с виноградных листьев… Да? Но это я уже и сам знаю. И не хочу никаких подтверждений. Хочу иметь возможность думать, что это просто моя дурацкая идея. Одна из множества. Если еще и вы сейчас станете утверждать, что я действительно гулял во сне по взаправдашнему городу, это… это уже ни в какие ворота! Я отказываюсь переваривать такую информацию.
Я демонстрирую свои последние достижения в области конструирования обаятельных улыбок, но девушка уже отвернулась. Ну и ладно, не до того сейчас. Науку покорения столичных девичьих сердец будем осваивать позже. Наверняка выяснится, что тут есть какие-то свои тонкости, нюансы и прочие секреты мастерства…
Город, оказывается, носит ласковое имя Шёнефинг; впрочем, это даже не город, а маленький курортный городок, как сказали бы в России, «дачный поселок», расположенный в получасе езды от Мюнхена. Клара-Мария кокетливо улыбается; вероятно, она полагает, что сейчас я попытаюсь тактично вызнать ее адрес и, возможно, напрошусь на чашку чая – когда-нибудь, будущим летом. Но я лишь восхищенно сверкаю очами, бормочу благодарности вперемешку с извинениями и пулей вылетаю на улицу.